…Поскольку мы выходили на арену пятыми по счету (“Alemania”), после круга по стадиону мы оказались в самом центре огромного поля, и у нас было еще время насладиться этим праздником, за которым наблюдали по телевизору три миллиарда зрителей. Я фотографировала и снимала на камеру, пользуясь тем, что у меня было, как говорят американцы, “the best seat in the house” — лучшее место, чтобы увидеть все происходящее вокруг. После того, как бывший бразильский бегун-марафонец Вандерлей ди Лима зажег олимпийский огонь, я не могла отвести глаз от пламени, обладавшего потрясающей притягательной силой. Теперь лучшие моменты этого памятного вечера всегда со мной — в моем смартфоне. Иногда, находясь в какой‑нибудь точке на этой планете, с помощью этих кадров я перемещаюсь ненадолго назад в Рио, в 2016 год. В моем смартфоне за годы я накопила 50 тысяч фото и видео — это мое «цифровое сокровище».
В те дни журналисты не раз спрашивали меня, не думала ли я забронировать отель, чтобы оградить себя от суматохи Олимпийской деревни. Как это сделали Мария Шарапова и Серена Уильямс в Лондоне в 2012 году. Я отвечала, что этот вариант я исключаю. Я ни в коем случае не хотела отказаться от проживания в Олимпийской деревне, которая была составной частью волшебного олимпийского переживания. Этот «плавильный котел» — не только культур и видов спорта, но и разных человеческих судеб и историй — был наяву в каждом уголке. Конечно же, я искала в толпе знакомые лица. Тут очень помогала экипировка национальных сборных, благодаря которой можно было легко сориентироваться.
Майкл Фелпс повстречался мне в столовой — американский пловец с 28 медалями (из которых 23 — золотые) — самый титулованный спортсмен в истории Олимпиад. Просто невероятно! Ямайский бегун Усейн Болт небрежной походкой проследовал мимо меня — совсем не в спринтерском темпе. Действует очень успокоительно. От обоих исходила аура абсолютных чемпионов… Сначала я думала, что в олимпийской деревне вполне может затеряться победитель турнира «Большого шлема». Но я оказалась неправа. По реакции других атлетов я быстро убедилась, что победа на таком соревновании тоже имеет особую привлекательную силу. Четыре года назад я сидела в столовой с другими девочками, никем не узнанная. Порой можно было услышать только: «Смотрите! Теннисная компаха!». Теперь же я была победительницей «Шлема» в Мельбурне, и казалось, что это было известно каждому. Что в немалой степени связано с глобализацией тенниса. Олимпийцы разных стран просили меня сделать с ними селфи или дать автограф. Приятно, хотя все еще непривычно.
И на корте для меня все складывалось на удивление хорошо. Моя «медальная» миссия начиналась многообещающе. Я выигрывала круг за кругом. После матчей я каждый раз была рада вернуться в Олимпийскую деревню. На обычных турнирах ты порой сидишь в одиночестве в своем гостиничном номере и только вечером выберешься с командой на ужин. В Рио же Олимпийская деревня, напротив, бурлила постоянно, что для нас, теннисистов, было не очень‑то привычно. Столовая превратилась в место радости, но одновременно и в приют для несчастных. Все делились своими результатами, впечатлениями и переживаниями, говорили о победах, медалях, но и о горьких поражениях и неудачах тоже. Большей частью это была дикая смесь эмоций, дававшая, впрочем, общее представление о том, что творилось в душах спортсменов.
Мне это наглядно продемонстрировало простую истину: как же хорошо нам, теннисистам, почти каждую неделю получающим новый шанс на успех. В то время как некоторые атлеты годами работают, чтобы выйти на старт в олимпийском, мировом или европейском состязании, у нас в году есть аж четыре турнира «Большого шлема». Если на обычных турнирах, проходя по сетке дальше, я играю все увереннее, то в Рио 16 августа, перед полуфиналом против американки Мэдисон Кис я почувствовала особое волнение. В голове постоянно крутилась мысль — даешь медаль! Только не быть четвертой! И именно в этом матче после резкого поворота на противоходе я растянула ягодичную мышцу. Этого мне еще не хватало! Но победа в двух сетах вывела меня в финал — счастливая, я рухнула на корт… Серебряная медаль в одиночке была мне гарантирована.
Я чувствовала облегчение, но особо радоваться не было времени. Преодолев одно препятствие, нужно было сосредоточиться на следующей задаче. Даже обидно, что радость после большой победы вместилась в секундный, но такой счастливый отрезок времени. Есть такое ощущение, что некоторые негативные эмоции, в отличие от некоторых побед, живут гораздо дольше и проникают в каждую клеточку твоего организма… Но моя мотивация — добыть золото на этом теннисном стадионе, сооруженном специально для Олимпиады на юго-западе Рио — была очень сильна. Победить, выступая за Германию, за свою команду! К тому же на матч против несеяной Моники Пюиг я выходила в роли явной фаворитки. А если на твоей белой тенниске красуется черный орел, то гораздо сильнее ощущаешь чувство ответственности, нежели в одиночных матчах на обычных турнирах. Это чувство мне было знакомо еще по матчам за сборную Германии в Кубке Федерации. Это каждый раз большая честь и сильные эмоции — до мурашек по коже…
Действительно, кого‑то горячая поддержка товарищей по сборной вдохновляет настолько, что у него вырастают крылья. Я сама часто испытывала такое на Кубке Федерации. Сочетание таких факторов, как давление и воля к победе вкупе с соответствующей поддержкой способно пробудить в душе спортсмена такую пробивную силу, которой нипочем никакие преграды. Я надеялась на это, выходя на финал на центральный корт, названный в честь трехкратной уимблдонской чемпионки Марии Эстер Буэно. И надеялась, прежде всего, на свои сильные стороны. Я была уверена в своих силах. Несмотря на огромное волнение, которое ощущала в тот момент. Я прекрасно осознавала особое значение этого матча: финал на Олимпийских играх — такое в жизни выдается, если это вообще случается, возможно, только раз в жизни. Я хотела насладиться каждой секундой, хотелось все видеть только в позитивном свете.
Начало матча на десятитысячной арене прошло по плану: я сразу взяла подачу Пюиг. Но по ходу игры становилось понятно: пуэрториканка играла матч своей жизни. Легко и свободно до последней минуты. Каждый удар попадал в цель, и что бы она ни делала — все получалось. Если вам досталась такая соперница, вам не остается ничего, кроме как продолжать бороться и выложиться до конца. Сначала мне было трудно принять эту неоспоримую реальность в дуэли с Моникой, я долго сопротивлялась — но все напрасно. Когда на матчболе мяч после моего удара справа опустился в ауте за боковой линией, меня охватило чувство досады. Рукопожатие у сетки с моей стороны было несколько прохладным, о чем я позже жалела.
Но слишком велико было разочарование. Уже после всего свершившегося я хочу подчеркнуть еще раз: я полностью и искренне принимаю эту победу Моники, самый большой триумф в ее карьере. Но нельзя отрицать: я была раздосадована, что упустила шанс. После финала я ушла в раздевалку, чтобы справиться с эмоциями. У меня не было много времени, чтобы тосковать — и хорошо, что так. Я быстро снова взяла себя в руки. Несколько минут спустя состоялась церемония награждения, прямо на корте. Мне даже самой странно, что только не приходит в голову во время вручения наград. Вот стою я с серебряной медалью на шее, думала я. А ведь третий призер, получившая «бронзу», свой матч выиграла! В отличие от меня. Я не шучу, именно это пришло мне в голову, когда я стояла на пьедестале в куртке национальной сборной Германии цвета серебра (какое совпадение!), когда мне вручали мою первую олимпийскую медаль. Она оказалась гораздо тяжелее, чем я думала. Но чем дольше я ее рассматривала, тем сильнее меня охватывало чувство гордости. Я представила себе, как за тысячи километров отсюда, в Германии, эти эмоции со мной разделяли моя семья, друзья и болельщики. Удивительно, как быстро иногда меняется перспектива, как в течение короткого времени все вдруг становится относительным, стоит твоему пульсу прийти в норму. Ты начинаешь лучше видеть и соотносить разные вещи.
Когда на пресс-конференции после финала меня спросили: «Что самое ценное для меня в этой медали?», я ответила: «То, что я ее никогда никому не отдам». А теперь настало время праздновать. В Немецком доме, в атмосфере “Beach Club”, хотелось просто расслабиться и предаться приятным разговорам.
