8 июня именитая российская теннисистка Надежда Петрова отмечает юбилей. Какую конкретно круглую дату? Узнаете, когда прочтете это подробное эксклюзивное интервью до конца, хотя так ли уж это важно? Гораздо важнее, что одна из сильнейших теннисисток в истории отечественного тенниса устремлена в будущее и полна решимости активно развивать свою уникальную теннисную школу, чтобы воспитывать новых чемпионов у нас в России!
Tennis Weekend: Надя, у вас 13 титулов в одиночном разряде за карьеру. Какой наиболее ценный или наиболее памятный?
Надежда Петрова: Они все особенные. У каждого своя предыстория, с каждым связаны свои сложные моменты. Конечно, нужно назвать берлинский турнир, где я в финале обыграла бельгийку Жюстин Энен. И титул в Дохе, где в титульном матче я победила француженку Амели Моресмо. И, пожалуй, еще стоит упомянуть самый последний — титул в Токио (завоеван в сентябре 2012 года). Я туда ездила в течение многих лет уже достаточно давно — еще когда этот турнир проводился в зале на искусственной траве. Там и Мартина Хингис побеждала, и Лена Дементьева. В Токио на стадионе есть стена почета — с именами победительниц и годами их триумфа. И так вот иной раз идешь на разминку или на матч — и себя там представляешь: «Вот было бы здорово выиграть титул в Токио, столько лет сюда приезжаю…». И вот, наконец, свершилось: я обыгрываю в японской столице трех подряд теннисисток из мировой десятки, причем будучи травмированной Помню, Радваньской говорю после выхода в полуфинал: мол, даже не знаю, как буду дальше выходить играть, были сомнения. Но потом сумела победить в полуфинале австралийку Саманту Стосур, и на саму Радваньску вышла в финале и обыграла ее (cо счетом 6/0, 1/6, 6/3). Этот титул в Токио был для меня очень приятным и неожиданным, я часто о нем вспоминаю, потому что давно мечтала его завоевать.
TW: Вы выиграли титулы на всех покрытиях за 15 лет в туре. Это говорит о вашем универсализме — или вы просто хорошо приспосабливались ко всем покрытиям? И было какое-то одно любимое, или нет такого, раз вы везде побеждали?
Н. П.: Любимое? (Задумывается). Наверное, это то, которое кладут в зале — даже не вспомню, как оно называется…
TW: Хард?
Н. П.: Нет, это то, которое сейчас кладут на дерево, наподобие того, что было положено на «Кубке Кремля». Цепкое покрытие, оно помедленнее классического харда, отскок достаточно высокий — мне было на нем комфортно, оно подходит под мой стиль игры. Я могла на нем выиграть много коротких розыгрышей, особенно на своей подаче или на приеме второй подачи соперницы. А с другой стороны, мяч очень комфортно отскакивал. Потому что мне низкие отскоки не очень нравились в связи с моим высоким ростом. Поэтому трава была для меня самым сложным покрытием, к которому приходилось долго «прибиваться», привыкать — мне это доставляло огромное разочарование и вызывало недовольство. Но поиграв несколько недель на траве, я приспосабливалась — ведь, по идее, это хорошее для меня покрытие — с моей сильной подачей, с выходом к сетке. И я уже понимала для себя, что многим это покрытие не нравится, не мне одной — поэтому надо просто с этим смириться, обращать внимание на свои сильные стороны и справляться с этим. Вот так я завоевала титул на травяном турнире в Хертогенбоше.
TW: Вообще, у вас такая классическая «ненатужная» техника, движения всегда естественные, плавные — особенно на подаче. Почему все же было много травм, которые нередко мешали вам в карьере?
Н. П.: Я не думаю, что травмы у меня были связаны с техникой… Не могу сказать, с чем. Я очень много времени уделяла физподготовке и чуть ли не перед каждым матчем обращалась за содействием к нашим физиотерапевтам — чтобы посмотрели и выстроили всю эту цепочку. Но что-то у меня связано с тазобедренным суставом, была какая-то зажатость, какая-то одна сторона выходила немного вперед и всю цепочку рушила. Поэтому у меня было много травм именно нижних конечностей — различные растяжения мышц. И я только где-то к середине своей карьеры научилась к этому ответственно относиться и следить за этим. У меня был обязательный поход к физио до матча, после матча; я проделывала все восстановительные процедуры. Много внимания уделяла стабилизации корсетного пояса. Но все равно было много связанных с травмами неприятностей по ходу карьеры.
TW: Вы были 3‑й ракеткой мира в одиночке и в паре. Оглядываясь назад, чувствуете, что могли бы подняться еще выше? Или сожаления и терзания задним числом — не ваша тема?
Н. П.: Наверное, у каждого спортсмена есть такие моменты, о которых они с содроганием вспоминают. В одиночке были и финалы, которые я должна была выигрывать — не хватало буквально нескольких розыгрышей или везения, или опять та же травма мешала. Но это пустяки… Единственное — можно было бы все-таки пару «Шлемов» в паре выиграть. Помню, у нас с Лизель Хубер был матчбол на US Open — в финале против Ярославы Шведовой и Вани Кинг, мяч прямо у нее на ракетке был, но Лизель решила его пропустить, подумала, что мяч уходит в аут… Ну и нам с Машей Кириленко немного не повезло — со счетом 3/2 с брейком вели в финале «Ролан Гаррос» против итальянок. И тут пошел дождь, матч прервался, мы потеряли ритм и в итоге уступили.
TW: А в одиночке какие трофеи хотели бы выиграть? Вспоминается «Кубок Кремля‑2006», когда вы в финале проиграли Анне Чакветадзе. Вы ведь тогда приехали в Москву в хорошей форме?
Н. П.: Да, приехала наигранной, была на ходу. Но травмы давали о себе знать. Я еще в том году играла на US Open в паре с Мартиной Навратиловой — она меня познакомила с физиотерапевтом из ЮАР. И я его попросила приехать. Помню, отыграла турниры в Штутгарте, в Китае и приехала в Москву, чувствуя, что мой организм на пределе. И этот физиотерапевт меня просто собирал по частям до финала «Кубка Кремля». Я даже не думала, что смогу выйти. Но приняла решение играть несмотря на то, что меня обе ноги беспокоили и плечо — я подавала с трудом. И он меня этим тейпом так «затейпировал» — буквально собрал по частям, и я вышла играть финал. Немного, конечно, не повезло — помню, счет был 6/4, 6/4 в пользу Ани, она вообще тогда хорошо отыграла матч.
TW: Сама домашняя атмосфера в Москве давила психологически из-за желания выиграть? Или наоборот раскрепощало?
Н. П.: Точно не мешало. Может быть, в начале напрягало — по молодости. А потом я уже с удовольствием приезжала. Всю организационную сторону, связанную с билетами на турнир, я отдавала на откуп маме, чтобы меня это не отвлекало — она этим занималась. Я всегда предпочитала жить в отеле — не дома, потому что дома беспокоят лишние звонки, суматоха домашняя. А когда живешь в отеле, там уже атмосфера турнирная. Ну и всегда, когда дома играешь, тебе предоставляют разные преференции, с тренировками помогают — в общем, все по-домашнему и достаточно комфортно.
TW: Кстати, в СМИ писали, что именно Анна Чакветадзе сообщила о том, что у вас родилась дочь… С кем из бывших коллег по корту общаетесь сейчас? Лена Веснина говорила, что у вас чуть ли не свой то ли клуб, то ли чат теннисных мамочек, так?
Н. П.: Да, мы же все в 2018 году стали мамами — в течение полугода у нас у всех родились дети. И мы создали такой чат — потому что все были разрозненно в разных точках мира: Ярослава Шведова, Алла Кудрявцева, Лена Веснина, Вера Душевина… Потом к нам еще одна из Пановых чуть позже присоединилась… И мы обменивались вопросами, советами — поддерживали друг друга, мы ведь впервые познали радости и трудности материнства. У кого-то тогда и мамы, слав Богу, были живы и помогали в роли бабушки… Ну а у меня мамы тогда уже не было, мне нужны были совет и помощь. С тех пор и продолжаем общаться…
TW: Маша Шарапова к вам не присоединилась? Она ведь собирается стать мамой, если вы в курсе…
Н. П.: Да-да, я слышала об этом. Ну, я рада, конечно, за нее. Ведь сколько уже времени прошло? Она и карьеру закончила достаточно давно… Поэтому я рада, что у нее все складывается хорошо в личном плане и она ждет ребенка… А что касается новости о рождении моей дочери — тут мне, конечно, хотелось самой ею поделиться. Мы со своим агентом, с которым я поработала по окончании карьеры, даже подготовили такое письмо, чтобы его распространить через WTA, но Аня Чакветадзе тогда ведь работала комментатором на телевидении, поэтому она не удержалась и сразу от радости сообщила эту новость сама (смеется).
TW: С кем из ваших партнерш было комфортнее всего играть в парном разряде? Вы ведь еще с Меган Шонесси выигрывали «Кубок Кремля». Помнится, мы с вами пересеклись тогда в VIP-зоне «Олимпийского», вы шли с Меган уже после награждения…
Н. П.: Это вообще было спонтанное решение. У меня не было партнерши перед тем «Кубком Кремля». Я помню, как с одного из осенних турниров — то ли в Токио, то ли в Пекине — я позвонила в офис WTA в Москве и спросила: есть кто-то, кто ищет партнера? Как раз Меган Шонесси была в этом списке, и нас записали вместе. И у нас получилось «с листа» выиграть тот турнир. Потом мы очень удачно отыграли с ней следующий сезон, выиграли Итоговый чемпионат WTA. У нас очень хорошие отношения были вне корта.
TW: Это важно для пары?
Н. П.: Конечно. На тот момент пара для меня не была самым главным — я все-таки акцент делала на одиночку. А пара была просто приятным бонусом. Плюс в паре у тебя есть возможность пообщаться — чего нет в одиночном разряде. Для нас это было просто удовольствие — провести время вместе. Во всяком случае, никакого напряжения мы не чувствовали.
TW: А с Марией Кириленко как у вас все складывалось? Удачно, судя по результатам…
Н. П.: Да и так же с Машей Кириленко — договорились с ней сыграть тот же «Кубок Кремля». Мы его выиграли «с листа» — и решили поиграть вместе тот олимпийский год. И взяли бронзу на Олимпиаде в Лондоне, а позже квалифицировались на Итоговый турнир WTA…
TW: Но вы же его еще и выиграли!
Н. П.: Вообще партнерш у меня было много — я и с Еленой Докич играла, у нас хорошо с ней складывалось, и пробовала играть с той же Кончитой Мартинес — великолепный человек, я безумно рада, что мы вместе поиграли. Последние два своих парных турнира я сыграла с Мартиной Навратиловой, со Светой Кузнецовой у нас целая история в паре. А еще вспоминается ключевой парный матч, который мы выиграли с Леной Весниной у американок в Вермонте…
TW: Какие у вас воспоминания о том полуфинальном выездном матче Fed Cup 2007 года в Стоуи (шт. Вермонт) — вы ведь тогда с Леной Весниной обыграли Винус Уильямс и Лизу Реймонд. В итоге команда России победила со счетом 3-2…
Н. П.: Стоуи — это все же больше горнолыжный курорт. Когда мы туда приехали, я даже не поверила, что мы находимся в Америке. Было больше похоже на Австрию. Очень много зелени, природа замечательная. И мы еще туда прибыли не в полном составе, я сама тоже не хотела ехать — после Уимблдона мне нужен был перерыв. Помню — был звонок с приглашением. Я сказала: хочу отдохнуть. Но потом повторно позвонили: пригласили еще раз. Я согласилась, еще и папу туда с собой взяла.
Была хорошая компания: Лена Веснина, Алла Кудрявцева, Аня Чакветадзе. И потом был этот последний наш решающий парный матч. В одиночке мы пытались Винус противостоять, я даже в трех сетах с ней сыграла, но выиграть не получилось. А в решающем матче против нас вышла эта звездная пара Лиза Реймонд-Винус Уильямс. Помню, тогда американцы для поддержки целый оркестр пригласили. Тяжело складывался этот матч, потому что Реймонд — знаток парной игры. Да и Винус сама здорово играет пару с ее мощной подачей и игрой с лета. Было сложно. Дошло дело до решающего тай-брейка. И тут вдруг Лена Веснина просто так махнула ракеткой на приеме… Кажется, я тай-брейк с двойной ошибки начала, мы проиграли первый розыгрыш. А потом Лена наотмашь приняла подачу Винус — мимо Реймонд мяч пулей пролетел. И вот так, очко за очком дошли до счета 6-1, и с первого матчбола выиграли (7-1), мы как-то легко справились.
TW: У вас вообще тот 2007‑й год удачно сложился в плане командных соревнований. Вы же еще тогда Кубок Хопмана завоевали с Дмитрием Турсуновым, обыграв в финале команду Испании…
Н. П.: Это вообще была очень смешная история. Помню, приехала пораньше, чтобы пройти акклиматизацию, а у меня тогда еще тренер был швед Ларс Волгримс — он жил в Австралии, в Мельбурне. Мы приехали — потренировались в Мельбурне, потом в Пёрс прилетели. И буквально за несколько дней прилетает Турсунов, на первой тренировке раскладывает на корте ракеток восемь и говорит: «Я еще не знаю, какой ракеткой буду играть». Он еще тогда подбирал себе ракетку от нового спонсора, они все были черным замотаны, чтобы бренда не было видно. Думаю — Митя, раньше ты, конечно, не мог этим заняться?! Нам турнир играть, а ты к этому не готов. Я про себя решила: понятно, похоже, мы просто здесь потренируемся. И вот мы играем первый матч с Австралией, Марк Филипуссис со своими эйсами выносит Дмитрия, я проигрываю Алисии Молик. И мы каким-то чудом выигрываем пару, идем на пресс-конференцию, и Митя шутит, отвечая на вопрос о том, какие у команды России шансы выйти из группы — у нас единственный шанс, если Филипуссис получит какую-то травму или снимется команда Австралии. И что вы думаете?! В следующем матче Филипуссисис травмирует колено, его заменяют, Австралия из группы не выходит, а мы удачно обыгрываем команды США и Франции. И вот мы доходим до финала, где нас ждет сборная Испании — Медина Гарригес и Томми Робредо. И Митя отыграл великолепный матч против Робредо, я смотрела эту игру. Митя был на коне, как он играл! Мощно, по линиям, с приема забивал.
TW: Но в вашем одиночном матче с Мединой Гарригес у вас, наверное, не было проблем?
Н. П.: Она непростая, цепкая теннисистка. Но на харде мне не составило особого труда ее обыграть.
TW: Вы обыграли 16 из 18 обладательниц «Большого шлема» вашего поколения, а также 13 из 14 женщин, которые когда-либо были первой ракеткой мира. И вы одна из всего лишь десяти теннисисток, победивших обеих сестер Уильямс.
Н. П.: Это, конечно, очень приятно. Потому что то поколение игроков было самое звездное, с ними со всеми было очень сложно играть. Просто пробиться в мировую десятку было невероятно тяжело, там были две бельгийки (Энен и Кляйстерс), и американки (сестры Уильямс) и Амели Моресмо, Дэвенпорт, Каприати, и еще наши Лена Дементьева, Настя Мыскина, и Света Кузнецова. И Докич, и Янкович — просто сумасшествие какое-то!
TW: В 2010‑м, на Australian Open вы просто разгромили тогдашнюю первую ракетку мира Ким Кляйстерс со счетом 6/0, 6/1. Помните? Что это было вообще? Идеальный матч? Все совпало?
Н. П.: Именно так. Это был тот самый момент, когда я была полностью сконцентрирована и в великолепной физической форме, не только по игре, но и по эмоциональному состоянию. Я поймала поток, ничего не мешало: играла, творила, мои ноги и руки меня слушались, мысли нигде не витали, я была полностью сконцентрирована и в великолепной физической форме. Я доходила до каждого мяча, срезала каждый уголочек, играла на опережение. Практически без ошибок.
TW: Что вам сказала Ким?
Н. П.: Пожала руку, поздравила с хорошей игрой. Мы даже час с ней не сыграли.
TW: В 2007 году у вас был суперматч против Серены Уильямс, оставалось два очка до победы на вашей подаче. Почему не получилось выиграть тогда?
Н. П.: Это было в Австралии. У нее была возможность прибавить. Я уже это видела со своей стороны, когда подавала на матч. Я знала, что Серена просто так мне ничего не отдаст. Для нее это было принципиально, тем более на турнире «Большого шлема». Я продолжала играть, но она включила другую скорость, перестала ошибаться, все доставала — не дала мне сыграть и со своей стороны не сделала никакой ошибки.
TW: Но позже вы ведь взяли у нее реванш, так ведь? Отыгрались в Пекине и Мадриде и стали одной из немногих теннисисток, победивших Серену несколько раз подряд.
Н. П.: Да, и в Мадриде, и в Пекине. Мы потом периодически встречались — помню, у нас была вечерняя сессия в Пекине. У нас какой-то был космический счет, на тай-брейке все решалось. И она немало эйсов наподавала, и я тоже. Больше двух часов играли. И я выиграла. Сижу — заминаюсь, она заходит со своей командой, руки разводит, смотрит на меня и говорит: «Почему ты против меня всегда так хорошо играешь?!» Я ей: «Сестренка, ну не все же тебе меня обыгрывать?!» (смеется).
TW: И старшую Уильямс тоже побеждали?
Н. П.: Один раз — в матче за выход в четвертьфинал на «Ролан Гаррос».
TW: Мы частично уже затронули тему — про вашу эпоху и про нынешнюю. Сейчас в женском теннисе наблюдается некая чересполосица. Уже несколько лет нет явного лидера, теннисистки сменяют друг друга на теннисном троне. Вроде бы таким лидером постепенно становилась Наоми Осака, но у нее возникли проблемы с нервами. Потом на первые роли вышла Эшли Барти, выигравшая 3 «Шлема», но она в 25 лет неожиданно ушла из тенниса.
Н. П.: Я тоже думала, что она останется.
TW: Сравните это с вашей эпохой, и чем она отличается от нынешней? Сейчас конкуренция, видимо, не ниже? Просто общий средний уровень вырос, а на самом верху пока нет настоящих звезд? Пока нет человека масштаба Серены Уильямс?
Н. П.: Да, таких нет. Да и таких, как Маша Шарапова, тоже нет. Поэтому я в Москве открыла свою школу большого тенниса. Буду работать как тренер, воспитывать в России чемпионов с детских лет.
TW: Сейчас лидером рейтинга стала полька Ига Свёнтек — выиграла уже пять турниров подряд, в том числе два солнечных мега-турнира — в Индиан-Уэллс и Майами.
Н. П.: Все, конечно, удивляются ее технике и тому, как она играет и бьет по восходящему мячу, в темпе — да еще вдобавок в таком молодом возрасте уже выиграла турнир «Большого шлема», и психологически она достаточно устойчива, спокойна и уравновешенна. Единственное, сейчас в женском теннисе нет явных звезд, которые могли бы прочно захватить лидерство. «Большие шлемы» все время выигрывают разные игроки. Кто-то говорит, что этим сейчас и привлекает женский теннис — мол, его интересно смотреть, потому что он непредсказуем.
TW: Но люди-то ходят на звезд все-таки…
Н. П.: А вот их как раз не хватает. Идет смена поколений. Средний уровень поднялся, все уделяют больше внимания «физике», все стали сильнее, быстрее. Может, из-за этого тоже сложно закрепиться наверху. В общем, все нивелировалось, а среди топовых игроков нет суперзвезд.
TW: Давайте оставим элитный профессиональный теннис и перейдем к детской теме. Из достоверных источников стало известно, что вы приехали на нашу встречу после того, как отвезли дочь в детский сад. Несколько слов о вашей дочке, сколько ей сейчас лет и, кстати, как ее зовут? На кого похожа, чем увлекается, какие у нее таланты, и видите ли вы в ней спортсменку, теннисистку?
Н. П.: Ее зовут Виктория.
TW: В честь побед в спорте — вашей мамы и ваших?
Н. П.: И маминых, и моих, у меня еще и папу зовут Виктор. Поэтому — Виктория, моя главная победа (улыбается). Ей будет четыре года, ракеточку я ей уже приобрела — первые навыки она уже имеет.
TW: От мамы?
Н. П.: Я немножко с ней занималась, дедушка тоже занимается. Но интереса большого сама она не проявляет. Я хочу этим летом собрать ее подружек, с которыми она ходит в садик — они живут у нас в доме — чтобы устроить им на выходных теннисную группу в своей школе.
TW: Есть в ней теннисная координация, реакция на мяч?
Н. П.: Да, есть у нее и реакция, и чувство мяча. При этом она достаточно сильная для своего возраста. И очень подвижная. Я ее водила к неврологу, она посмотрела и сказала, что ей уже надо заниматься активными видами спорта, потому что она очень энергичная девочка.
TW: На кого похожа?
Н. П.: Чем-то она мне и маму напоминает, немножко у нее проглядывают и мои черты. Но больше она, конечно, пошла в своего отца. А вообще характер у нее упрямый.
TW: Это в вас?
Н. П.: Не в меня, к сожалению. Я более покладистая. Проглядывается наша бабушка — мама моя. У нее был такой твердый внутренний стержень, ничем с пути не свернешь.
TW: Вы открыли в Москве уникальную школу, единственную, где спортсмен такого уровня тренирует детей сам. Как родилась идея создать теннисную школу Нади Петровой? Как вы к этому пришли, когда почувствовали в себе тягу к тренерской работе? Редко профессиональные игроки становятся тренерами…
Н. П.: Я просто выросла в такой семье, где оба родителя тренировали. У меня же и мама, и папа удостаивались звания Заслуженного тренера и РСФСР, и СССР. И их ученики становились бронзовыми призерами Олимпийских игр. Я всегда видела, с каким блеском в глазах они занимались со своими ребятами, какое для них это было увлекательное дело. И я помню своего второго тренера детского Андрея Артемовича Арунова. Как он любил на нас и поругаться, и покричать! Но — не зло. Мы никогда на него не обижались, у нас был коллектив, с которым мы тренировались. И мы с благодарностью вспоминаем вложенные в нас время и силы, все это было… с душой! И вот мы с моим партнером — а мы с ним знакомы, наверное, уже лет 30 — хотим тоже свой опыт передать детишкам: создали теннисную школу и уже два сезона провели. У него тоже очень большой опыт тренерской работы — более 15 лет. Ну а мне, само собой, после всего мною пережитого, после всех этих турниров хочется передать свой игровой опыт и внести вклад в развитие детского тенниса именно у нас в России. На данный момент мы базируемся в клубе «Премьер-спорт» на улице Улофа Пальме — неподалеку от Мосфильма.
TW: Представьте вашего партнера.
Н. П.: Его зовут Андрей Андрюков. Мы в детстве с ним играли параллельно в группах, на турниры вместе ездили. У нас сложились дружеские отношения. И у нас с ним с детства была мечта — иметь свою теннисную школу, заниматься детьми. Хочется дать изначально хороший фундамент, заложить теннисные знания, вложить в них всю душу — и, дай Бог, потом воспитать своих чемпионов, которым необязательно уезжать за границу, а можно стать игроками именно у нас в стране.
TW: С какого возраста берете?
Н. П.: С самого юного — с пяти лет. У нас сформированы группы по возрастам. Дети имеют первоначальные навыки, знают, как у нас будет складываться тренировка, освоили все упражнения. Уже приятно видеть, как они владеют этими первыми навыками — ударами справа и слева. Наш акцент — изначально правильно поставить технику. Потому что к нам приходили дети после полугода занятий в разных группах, на них просто было страшно смотреть! И нами было потрачено много времени на то, чтобы их переучить. Поэтому, конечно же, для нас самое главное — сначала дать детям правильную базу, на которую потом уже все остальное будем накладывать. В этом сезоне у нас образовалась также группа игровых детей в возрасте 9–10–11 лет, которые начинают играть турниры РТТ. Они переходили к нам из разных детских школ. Конечно, более старшие уже стремятся и на счет поиграть, и в турнирах поучаствовать. В настоящее время идет глобальная работа по теннисной школе во многих направлениях.
В 2022 году мы планируем создать еще больше групп, расширить тренерский штаб, проводить мотивационные лектории с детьми, в которых буду участвовать я и, возможно, другие известные спортсмены. Сейчас активно проводим ребрендинг сайта. Вся информация скоро будет доступна на сайте. Цели — масштабные. Быстро развиваемся, все больше детей приходят к нам в школу. Мы также открыты к диалогу с инвесторами и партнерами.
TW: А каково главное фирменное отличие вашей школы, и как в нее записаться? Вы сами непосредственно работаете с детьми, общаетесь с их родителями?
Н. П.: Записаться в школу можно по телефону, он указан в моих социальных сетях, скоро всю информацию можно также будет посмотреть на сайте. Каждое занятие провожу лично я со своим помощником — нет такого, что мое имя фигурирует только на вывеске, а я лишь эпизодически появляюсь. Я на тренировке от начала и до конца — у нас эксклюзивный менеджмент. При этом нет цели набрать максимальное количество детей. Каждую тренировку обязательно веду я, родители приходят, общаются; если какие-то советы нужны — спрашивают. Индивидуально тоже занимаемся. Мы берем определенное количество в группу — 8, максимум 10 человек. Сейчас планируем расширять наш тренерский штаб. Мой папа Виктор помогает с ОФП — он ведь всю жизнь тренировал и по сей день занимается на Ширяевом поле.
TW: Роль тренера в карьере игрока — насколько она важна? Вот Михаил Южный нашел своего наставника на всю жизнь — Бориса Львовича Собкина. А вот британка Эмма Радукану чуть ли не каждые 5 месяцев меняет тренеров. Какой тут подход правильный?
Н. П.: Вы знаете, это, наверное, все-таки от везения зависит. Я вот за свою карьеру тоже много тренеров поменяла. Может быть, с одной стороны это было мне плюсом. А может быть, и нет. Все-таки хотелось бы иметь такого тренера, как у Миши Южного — просто как члена своей семьи. У той же Жюстин Энен тоже был один тренер. Но у меня вот так сложилось — иначе. Я просто была очень требовательна на корте, и со мной было непросто работать. Потому что я от тренера требовала по максимуму — как и от себя. И когда я чувствовала, что тренер начинает давать слабину или не дает мне нужной информации, я затевала поиск другого наставника. Я не забуду слова Мартины Навратиловой, с которой мы играли пару последних турниров в ее карьере. И она всегда была с тренером, и я спросила ее: «Какую роль играет тренер в твоей карьере?». И она очень подробно ответила: «Эта пара глаз, которые за тобой следят, когда ты на корте — ведь ты же не можешь все контролировать, не видишь себя со стороны. А для меня это очень важно — чтобы если я что-то сделала не так, меня бы сразу же поправили или дали бы какой-то совет. И я тоже всю жизнь была с тренером, и для меня это было важно. И я тоже меняла их очень часто — как только чувствую, что тренер мне дал все, что мог, сразу искала себе следующего — вот такая мне нужна была подпитка».
TW: Отныне можно сказать, что тренерство — это теперь дело всей вашей жизни? Это то, что вас греет в профессиональном плане, это ваш жизненный приоритет?
Н. П.: Да, конечно.
TW: У вас есть амбиции воспитать игрока первой мировой сотни, сопровождать его на турнирах?
Н. П.: Это было бы моей мечтой!
TW: Хочется снова окунуться в эту турнирную атмосферу, сидеть в ложе игрока?
Н. П.: Да, хочу снова это пережить, но уже в роли тренера.
TW: Киногероиня утверждает — в 40 лет жизнь только начинается. Согласны?
Н. П.: В общем, да. Не то что жизнь начинается, а просто начинается новый период в твоей жизни. И это, конечно же, очень интересно — для меня столько всего осталось еще неизвестного, непознанного. Открываю для себя новую главу — профессиональная карьера закончилась, глава «Мама» началась и продолжается, а новая глава связана с тренерской карьерой. Очень интересно, каждый год чему-то новому учусь. Люблю познавать новое, мне интересно, что будет в будущем. Нет никакого желания останавливаться на достигнутом, хочется дальше развиваться.
Фото: из личного архива Надежды Петровой
