Янко Типсаревич — очень интересный собеседник. Еще бы! Парень читал Достоевского и Шопенгауэра… В ATP-Туре наверняка есть игроки, которые не то что не читали — вообще не слышали об этих двух авторах. Поэтому с сербом интересно побеседовать на любые темы — не только о теннисе (это само собой), но и о любви, о бизнесе, об отношении к жизни. Именно это и сделал главный редактор TW во время февральского визита экс-восьмой ракетки мира в Москву. Наиболее важные отрывки этого диалога — перед вами. Надеюсь, вам также будет интересно их читать, как мне — выбирать самые ценные фрагменты из нашего многочасового интервью с чемпионом «Кубка Кремля — 2011».
Tennis Weekend: Янко, если окинуть взором путь, пройденный Вами в теннисе, можно ли сказать, что Вы сделали все что могли и полностью реализовали свой потенциал? Или у Вас есть какие-то сожаления и что-то хотели бы сделать в теннисе иначе?
Янко Типсаревич: Я думаю, что большинство людей дали бы на этот вопрос такой ответ: «Я не знаю». Я думаю, было бы самонадеянно и необъективно ответить твердым «да» или твердым «нет». Но я точно знаю, что у меня есть сожаления чисто в профессиональном плане по поводу того периода в жизни, когда я переходил из юниорского во взрослый теннис и когда выступал в первые годы в ATP-Туре — когда я недостаточно серьезно относился к своей профессиональной карьере. Нет, я, конечно, всегда упорно тренировался под руководством своего русского тренера (Романа Савочкина), я делал все необходимое. Но тут речь даже не о том, чтобы упорно тренироваться или самоотверженно играть матчи, а о том, чтобы жить жизнью профессионального теннисиста. Таков теннис: если ты решил стать профессиональным игроком, ты должен и жить, как профессионал. На корте я усердно работал, но за пределами корта не был предан теннису на сто процентов. И я не посвящал себя теннису на сто процентов, пока я не пробился в мировую десятку. А так, когда я стоял в рейтинге между тридцатым и сотым номерами, я добивался этого исключительно за счет рабочей этики, но не посвящал себя теннису всецело — на все сто, например с точки зрения восстановления, растяжек, питания. Вдобавок мои мысли не были заняты теннисом за пределами корта. Я мог находиться на корте шесть часов, но, как только уходил с корта, я не был до той степени профессионалом, каким в идеале хотел бы быть. В первый же год, когда я начал жить жизнью профессионала (и тут, конечно, не обошлось и без удачи), я поднялся с 49-го места в начале сезона на девятую строчку. И у меня было такое же отношение к профессии на следующий год, когда я стал восьмой ракеткой мира. Ну а потом у меня пошли травмы. Но в эти два самых успешных года я относился к своей жизни, как теннисный профессионал, а так было не всегда. И вот об этом я сожалею.
TW: Самый памятный матч из Вашей карьеры — тот, которым Вы больше всего гордитесь?
Я. Т.: Мне вспоминается мой первый титул ATP, который я завоевал в Куала-Лумпуре. Потому что до этого у меня были удручающие результаты в финалах — 0-5 — то есть я проиграл все свои пять предыдущих финалов. Что было просто ужасно для игрока моего калибра. Я тут не говорю о победе на «Мастерсе» или на турнире «Большого шлема», а хотя бы о победе на турнире серий ATP 250, ATP 500. А когда у тебя за плечами пять проигранных финалов, это сидит у тебя в голове. Я ощущал психологическое давление из-за этого. Я помню, вел в том финале со счетом 6/4, 4/1, а потом еще и подавал на матч, но все никак не мог дожать соперника. В итоге я умудрился все-таки выиграть (со счетом 6/4, 7/5). Забавно, несколько дней назад я как раз смотрел отрывки из этого матча. Обычно я никогда не смотрю свои бывшие матчи — терпеть этого не могу.
TW: Даже свои победные матчи не любите просматривать?
Я. Т.: Нет. Я всегда так говорю: никому нет дела до того, кем ты был. Это хорошо только для твоей памяти, это информация для тебя. Я такой человек — не копаюсь в прошлом: не так чтобы получал большое удовольствие от настоящего — я всегда смотрел или старался смотреть в будущее. Но тут моя дочь попросила меня: папа, могу я увидеть, как ты играл? И я сказал: конечно, давай посмотрим, что есть на YouTube. И там как раз были выложены самые интересные моменты того финала. И вот я вновь смотрел тот матч, когда, наложив в штанишки, я все никак не мог завершить встречу в свою пользу.
TW: А кого Вы тогда обыграли в финале?
Я. Т.: Маркоса Багдатиса. А его дожать не так-то просто. Но я в конце концов сделал это. И после матча чувствовал скорее не радость, а просто облегчение: наконец-то я, образно говоря, скинул обезьяну со спины и завоевал свой титул. И сразу же после этого — уже не следующей неделе — я завоевал титул в Москве (на «Кубке Кремля»).
TW: Победив своего соотечественника Виктор Троицки…
Я. Т.: Да, это был ужасный финал, потому что я терпеть не могу играть против сербов.
TW: Тем более что вы с Виктором друзья…
Я. Т.: Я никак не мог себя настроить на игру. Я испытывал чувство вины после удачного удара или выигранного розыгрыша — я не мог бурно выражать восторг. А ведь мне это было нужно, чтобы себя как-то завести. А когда ты играешь против Новака Джоковича или Виктора Троицки, ты должен прятать свои позитивные эмоции, чтобы не обидеть их. Да и все эти названные мною парни тоже не любят играть против меня или других соотечественников, особенно если учесть, что мы все близкие друзья.
TW: А что для Вас значила победа на «Кубке Кремля»?
Я. Т.: Это тоже стало для меня неким признанием и важным итогом моих выступлений в Москве, где я всегда хорошо играл. Я был несколько раз в полуфинале «Кубка Кремля», я был в финале — уступил Мише Южному. Но мне никак не удавалось завоевать титул в Москве. И вот это, наконец, произошло. Это один из тех турниров, где я всегда ощущал поддержку российской публики, если только я не играл против русского теннисиста. Будь то корт № 1 или № 2… Помню, играл против Энди Мюррея. Я его обыграл, и болельщики были на моей стороне.
TW: Помнится, русские болельщицы Вас просто обожали…
Я. Т.: Этого я не помню, но спасибо за комплимент. Развивать эту тему не могу, но комплимент принимаю.
TW: Давайте вместе с Вами вспомним победу сборной Сербии в Кубке Дэвиса. И чья это была идея — постричься наголо в случае выигрыша в финале у французов?
Я. Т.: Точно не помню, чья именно это была идея. Но я помню, что мы все это сделали — постриглись под «ноль». Мы вообще тогда были очень дружны — вся наша первая команда: Ненад Жимоньич, Новак Джокович, Виктор Троицки и ваш покорный слуга. Мы и сейчас близки. И многие решения мы принимали сами, обсуждая это между собой. У нас был капитан Обрадович, но он понимал и соглашался: пусть эти парни делают то, что лучше для команды. И, конечно, нам помогало то, что в команде был такой игрок, как Новак: с ним можно было уже заранее рассчитывать на два очка в одиночке.
TW: Но, помнится, решающее очко принес Виктор Троицки.
Я. Т.: Да, так и было. Хотя в полуфинале (против сборной Чехии) он сыграл не слишком хорошо. И тогда я вызвал огонь на себя, я сыграл реально здорово — принес команде два очка: победил Штепанека в решающей встрече. А Виктор в том полуфинале, хотя у него и был высокий рейтинг, играл не очень, может, из-за давления, которое он испытывал, играя перед аудиторией в 18 000 человек. Но на момент проведения финала против команды Франции (в Белграде), хотя у меня был выше рейтинг, и все ожидали, что именно я выйду на корт на решающий матч, на самом деле я играл просто ужасно и вообще не очень хорошо себя ощущал в это время года (перед решающим матчем в том финале Кубка Дэвиса — 2010 счет был 2-2: Типсаревич проиграл первую одиночку Монфису, Джокович обыграл Симона, Клеман и Льодра выиграли парный матч у Троцки/Жимоньича, а Джокович победил Монфиса). А Виктор как раз был в потрясающей форме, он был на подъеме и играл невероятно хорошо. И когда подошел момент пятого решающего одиночного матча, все думали, что я его сыграю, потому что у меня всегда была хорошая статистика выступлений в решающих встречах. Но я-то видел, что Виктор просто на тот момент был лучше меня. Это было видно на тренировках, в парной игре. И тут нам пришла в голову идея, что у французов решающий матч будет играть Микаэль Льодра.
TW: Почему Вы так подумали? Ведь, по идее, Льодра, прежде всего парный игрок с не самой лучшей психологической подготовкой…
Я. Т.: Это просто невероятно. Мы на этот счет все время шутим: нам нужно поставить памятник капитану французов Ги Форже за то, что он принял такое решение — выставить на решающую одиночку Льодру. Вы только вдумайтесь в это: статистика очных встреч другого игрока сборной Франции, Жиля Симона, против Виктора Троицки и Янко Типсаревича была 10-0, 5-0 против Троицки и 5-0 против меня. Симон не отдал ни одному из нас ни сета! Но в тот год Симон проиграл в Кубке Дэвиса все свои матчи. Ну Вы же слышали про это: ты либо хорошо играешь в Кубке Дэвиса, либо плохо. Есть игроки, которые справляются с давлением в кубковых матчах, а есть те, кто не может это сделать. А Микаэль Льодра в тот год не проиграл ни одного матча в Кубке Дэвиса — выиграл все свои парные и одиночные встречи и имел потрясающую статистику: 7-0 накануне финала. И я подумал, не может быть, чтобы Форже не относился к Льодре по-особому, в том числе потому, что он, как и сам Ги, левша. Не может быть, чтобы он не дал Микаэлю шанс сыграть решающий матч. Не хочу сказать, что именно я решил поставить на матч против Льодры нашего Виктора, я просто воспроизвожу свои рассуждения, которыми я делился с командой. Я также считаю, что в теннисе ты испытываешь наибольшее психологическое давление, когда ты играешь в финале Кубка Дэвиса решающий матч, от которого зависит судьба всего поединка! А когда игрок находится под таким давлением, он всегда исполняет на корте то, что у него лучше всего получается. А Льодре лучше всего удается выбивающая подача сопернику под его бэкхенд (в нечетный квадрат) с последующим выходом сетке. Это его игра. Но против Виктора это не работает: если ты будешь подавать ему под лево и побежишь к сетке — это самоубийство! Никто тогда не мог победить Троицки, если тактика сводилась к подаче под лево с выходом к сетке. Потому что в тот момент у Троицки был один из лучших обводящих ударов слева, я бы сказал, что по этому показателю он входил в топ‑3 в мире. Его прием и обводящий удар с двуручного бэкхенда были превосходными. И я был убежден, что Льодра будет упорно подавать Виктору под лево и мчаться к сетке, а Виктор находился в отличной форме. Поэтому я считал, что именно Троицки должен был играть решающую одиночку. Но тогда никто поначалу мне не верил. И все же Виктор провел великолепный матч, и счет был 6/2, 6/2, 6/3 — без шансов для француза.
TW: И Льодра упорно подавал Виктору под лево и шел к сетке?
Я. Т.: Постоянно.
TW: Он разве не видел, что это не работает?
Я. Т.: Тут сыграл свою роль другой момент: у Льодры как у теннисиста особо нет других вариантов. Он парный игрок и левша, это его стихия — выбивающая подача правше под лево и рывок к сетке. Вдобавок из-за психологического давления и судорог он даже толком не понимал, что делает. Поэтому Виктор и выиграл так легко. Даже на матчболе все повторилось: Льодра подал выбивающая подачу, и Троицки, стоя у самого фона, легко обвел его кроссом слева. Это был один их самых запоминающихся моментов в моей жизни.
TW: Янко, все, что Вы рассказываете про теннис, очень интересно и мне как журналисту, и, уверен, нашим читателям. Мы еще вернемся к теннису, но давайте немного поговорим о Вашей личной жизни. Вспомним, когда Вы женились на Вашей очаровательной супруге Биляне.
Я. Т.: В две тысячи… (Вспоминает, задумавшись.) В 2010 году. Да, правильно, в прошлом году было десятилетие нашей свадьбы.
TW: Ну и как прошли эти десять лет супружества?
Я. Т.: Пролетели, как десять недель!
TW: Вы по-прежнему влюблены друг в друга?
Я. Т.: Не хочется просто тупо отвечать «да-нет»… Но ведь надо ответить.
TW: Если Вам не нравится вопрос, можете не отвечать…
Я. Т.: Да нет, вполне законный вопрос. Когда я ответил, что десять лет пролетели, как десять недель, я не хотел сказать, что огонь любви погас. Он по-прежнему горит. Но я всегда говорю: на самом деле супружество — это работа. Я не верю в эти истории: «Мы влюбились друг в друга двадцать лет назад, и до сих пор…» Брак — это компромиссы, жертвы ради друг друга. И тогда у тебя будут прочные, долгосрочные и здоровые отношения в браке.
TW: Вы оба как супруги растете, становитесь более зрелыми со временем?
Я. Т.: Да!
TW: Ну Вы понимаете, о чем я?
Я. Т.: Мы начали встречаться с Биляной, когда мне было года 22–23 — что-то около того. И я очень рад тому, что жена также занимается своим делом, у нее своя компания в сфере моды, в которой работают двадцать человек. Ей нравится разрабатывать дизайн одежды.
TW: Ну да, логично, ведь Биляна с ее внешностью, кажется, была топ-моделью и сама представляла модную одежду?
Я. Т.: Нет! Она была телеведущей, и, кроме того, у нее диплом инженера.
TW: То есть она никогда не работала в модельном бизнесе?
Я. Т.: Нет. Но ей нравится разрабатывать дизайн одежды. Опять-таки создавать модели одежды и развивать устойчивую в финансовом плане компанию — это отнюдь не одно и то же. Это две разные вещи — вести финансы компании и заниматься креативной работой в фэшн-индустрии.
TW: А что делает Биляна?
Я. Т.: И то и другое.
TW: И у нее хорошо получается и там и там?
Я. Т.: Она учится на ходу. Но я всегда ее побуждаю к тому, чтобы она набирала новых людей, потому что тогда она сможет делать то, что хочет.
TW: У нее есть свой бренд одежды?
Я. Т.: Да. Он так и называется — Biljana Tipsarevic.
TW: А как зовут Вашу дочь?
Я. Т.: Эмили. Ей исполнилось семь лет в январе. А нашего сына зовут Ноа, он родился в мае прошлого года.
TW: Видите ли Вы данные для игры в теннис у Вашей дочери? Ей как раз семь лет — самое время начинать обучение теннису…
Я. Т.: Я бы хотел, чтобы она больше играла в теннис в этом году, когда к нам придет хорошая погода. Она уже начинала играть в теннис, но потом почти целый год не играла из-за пандемии коронавируса, хотя ей очень нравится. Но вообще, если честно, мне хочется, чтобы она не становилась именно профессиональной теннисисткой, а больше бы занималась модой, потому что по своей натуре она очень добрый человек и не очень любит огорчать других людей. Вдобавок в женском теннисе не так-то легко зарабатывать, как в мужском.
TW: Но вроде как призовые на турнирах «Большого шлема» теперь всем платят одинаково?
Я. Т.: Это на «Шлемах», а на турнирах попроще женщины получают гораздо меньше призовых, чем мужчины.
TW: Не могу не задать философский вопрос Вам, читавшему Достоевского, Шопенгауэра. Какова Ваша жизненная философия?
Я. Т.: Я действительно много читал названных Вами авторов, это высокоинтеллектуальное чтиво, и даже понял, что переборщил с этим — там многовато негатива и депрессивных вещей. И со временем нашел для себя философа для жизни попроще и посовременнее. Это видеоблогер Garyvee (сокращенно от Gary Vaynerchuk). У него, кстати, русские корни. Его формула жизни — «надо научиться любить проигрывать». Его девиз — «Enjoy losing» («Получай удовольствие, проигрывая»). Казалось бы, в чем тут кайф? Таков его принцип — «проигрывая, ты растешь над собой, и именно это мы любим». Не то чтобы это было каким-то особым откровением или открытием, но это то, что сегодня мне близко. И я взял это за основу и придумал свой девиз для нашей теннисной академии — «Keep digging» («Продолжай копать») (показывает одноименную татуировку на запястье).
TW: Понятно. В общем, сейчас это и есть Ваша жизненная философия. Но, зная Янко Типсаревича, рискну предположить, что копаете Вы глубоко.
Я. Т.: Не то слово.
