Мы начинаем публиковать отрывки из новой книги о знаменитом американском теннисисте Джимми Коннорсе. Это не первая наша попытка рассказать о победителе 109 турниров ATP (абсолютный рекорд, не побитый по сей день). Однажды мы уже печатали пассажи из книги о Коннорсе, написанной журналистом Джоэлом Дрюкером. Но теперь мы имеем дело, так сказать, с первоисточником, ибо предлагаемая вашему вниманию книга «Аутсайдер» написана от первого лица самим Джимбо. В первой главе великий бунтарь объясняет, откуда в нем столько спортивной и просто человеческой злости.
…Мне восемь лет, и на моих глазах какой-то бандит колотит что есть силы моих маму и деда. Корт в крови. А я ничем не могу помочь. Я беспомощен. Этот день повлиял на меня больше, чем любое другое событие в моей жизни.
Мы с моим старшим братом Джонни играем в теннис с мамой и бабушкой на муниципальном корте в Джонс-парке, что в Ист-Сент-Луисе, штат Иллинойс. В парке пять кортов с покрытием «хард» — один за другим в линейку. Вокруг кортов больше нет. Двое парней — им чуть за двадцать — идут в нашу сторону с целью потусоваться и занимают соседний корт. Ставят у стойки сетки свой огромный транзисторный приемник и врубают звук на полную. Музыка заглушает слова мамы, которая через корт пытается давать нам советы. Она вежливо просит парней убавить громкость приемника. Они не обращают на нее никакого внимания, дурачатся, кричат и матерятся. Мама снова просит сделать музыку тише или уйти с корта. «Сука!» — слышу я в ответ. Мы продолжаем играть.
Подходит наш дедушка. Он в парке шеф полицейского участка. Дедуля, как мы его зовем, любит смотреть, как мы тренируемся. Ему не нравятся парни рядом с нами, но и ему не нужны проблемы. Мы останавливаем игру и смотрим, как Дедуля подходит к ним.
— Вы не могли бы немного убавить громкость?
Один из подонков наклоняется к приемнику, как я думал, чтобы выключить музыку, но вместо этого вдруг бросается на деда. Застав его врасплох, он валит деда с ног, садится на него и, схватив за воротник, бьет головой о корт.
Я даже не замечаю, как мама мчится через всю площадку на помощь. Когда она пытается схватить парня за плечо, тот поворачивается и бьет ей прямо в лицо так, что вылетают зубы. Бабушка пытается прикрыть нас собой, но мы все равно видим, как мама падает вся в крови на теннисный корт. Потом оба подонка убегают прочь. Все происходит быстро, как в каком-то страшном сне. Но все это слишком реально.
Бабуля запихивает всех нас в машину и отвозит домой. Мамин знакомый Бут тут же ведет маму в ванну и заворачивает ее лицо в полотенце. Мама на секунду открывает лицо. Зубы, что остались во рту, застряли в деснах и впились в губы. Джонни орет: «Вставь их назад!» Но разъяренный Бут выпихивает Джонни из ванны. Приезжает отец, и мы везем деда и маму в госпиталь. В приемном отделении доктора обрабатывают рану на голове дедушки. Потом на очереди мама. Они удаляют ей оставшиеся зубы и накладывают сотни мелких швов во рту. Вечером мы помогаем маме удобнее устроиться на диване. А потом я, Джонни и отец возвращаемся на корт и ищем мамины зубы в надежде, что их можно будет как-то вставить или сделать еще что-нибудь.
На следующее утро мама лежит на диване, и мы с Джонни спрашиваем ее, может ли она покидать нам мяч. Мы слишком юны, чтобы осознать, насколько ей больно. Но мама все же встает, выходит с нами на задний двор и подкидывает нам мячи. Ничто не может ей помешать поиграть с сыновьями.
Целый месяц она не сможет сказать ни слова. Ей придется буквально заново учиться говорить. До последних своих дней мама будет страдать от последствий травмы, но ни разу не пожалуется, не придавая этому особого значения. Она никогда не вспоминала об избиении и никогда не использовала этот случай как повод для оправданий или поблажек для себя.
Годы спустя мы с Джонни размышляли о том, что произошло в тот день. Мы спрашивали друг друга: кто это был? Как это вообще случилось? И как мы позволили этому произойти? Все это, безусловно, сильно отразилось на нашей с братом психике, но, в конце концов, мы оба справились с этим — каждый, как мог. В итоге злость стала частью моего тенниса. Джонни же направил свою ярость в иное русло — он выплеснул ее на улицу.
После того, как я увидел, как избивают мою мать, во мне не утихало желание отомстить, и я понял, что могу использовать эти эмоции на корте. Если мама смогла бить по мячу на следующий же день после избиения, то я могу играть и час, и пять часов, каким бы «убитым» я ни был. Это как Патрик Суэйзи в фильме Road House. Там после того, как его героя пырнули ножом, докторша, которую играет Келли Линч, спрашивает: «Вам нравится боль?» А он ответил: «Боль не вредит». До меня это дошло.
Я всегда мог найти что-то, что меня заводило бы. Чаще всего это было чувство злости и ярость, которые бурлили во мне в прошлом. Мать научила меня усмирять эти эмоции. Она называла их «убойным коктейльчиком». «Дай коктейльчику осесть, Джимми!» — говорила она мне.
Эл Линч Томпсон, он же Дедуля, служил телохранителем до того, как возглавил полицейский участок в парке, и был довольно известной личностью в Ист-Сент-Луисе. И сегодня есть люди, которые помнят его со времен его службы полицейским, когда он колесил по городу на огромном белом «Харлее». Люди уважали его как честного копа, который всегда приходил на помощь тому, кто в ней нуждался. Дедуля не отличался крупными габаритами, зато был жилистым парнем, и все знали, что с ним лучше не связываться, ведь в свои молодые годы он был отличным боксером-средневесом, участником турнира «Золотые перчатки». У него был свой стиль и подход, которые снискали ему репутацию бойца, который мог выйти на ринг против самого Джо Льюиса. Будь то показательный или обычный бой, во всяком случае, это было великой честью драться с чемпионом.
В 1975 году, когда я играл «Матч вызова» с Родом Лейвером в «Сизарс-пэлас» в Лас-Вегасе, я пригласил на игру Дедулю. В «Сизарс-пэлас» я бывал не раз и знал, что Джо Льюис был членом клуба его звездных гостей. Джо ценили как спортивного селебрити, вокруг которого всегда было много народа, поэтому администрация отеля сделала его официальным спикером. Это шло на пользу бизнесу. Льюис общался с гостями, а те в свою очередь проводили больше времени в казино.
После матча в сопровождении Дедули я направился на обязательную вечеринку. Представьте себе, насколько я был горд, увидев там Джо Льюиса и памятуя о том, что дед когда-то дрался с ним на ринге. Я подвел деда к Льюису, чтобы поприветствовать его. «Мистер Льюис, это мой дедушка, Эл Линч. Он тренировал меня, а однажды он боксировал с Вами». Льюис посмотрел на деда и сказал: «И я Вас нокаутировал, не так ли?» Дедуля ухмыльнулся: «Так Вы тогда всех нокаутировали».
Моя бабушка Берта рассказывала мне, что влюбилась в теннис после первых же ударов по мячу. Она не могла себе позволить брать уроки, но, будучи от природы одаренной физически, она училась теннису самостоятельно, без посторонней помощи постигая, как совершенствовать удары и работу ног. Вскоре она стала заметным игроком в Ист-Сент-Луисе и в округе. С Дедулей они договорилась так: он учит ее плаванию, а она его — теннису. Вместе они выиграли несколько титулов в миксте на региональных турнирах, а в конце тридцатых — начале сороковых годов бабушка была одной из ведущих теннисисток в округе Сент-Луис. Она обладала невозмутимым нравом и словно тренировочная стенка возвращала все мячи.
Бабушка передала «в наследство» свою игру маме. Еще тинейджером мама играла в серии турниров Missouri Valley и выиграла окружные и муниципальные титулы в зале и на открытых кортах. Мама и бабушка часто играли пару. В 1939 году они сошлись в полуфинале одиночки на пригласительном турнире «Сердце Америки» в Канзас-Сити. Маме тогда было пятнадцать, и она проиграла 0/6, 0/6. Суровый урок, не так ли? Так шел процесс взросления с этими двумя женщинами, которые любили теннис. Никаких сантиментов. Только игра. Когда я достаточно подрос для игры на корте, мама не жалела и меня. Как-то она послала мяч прямо мне под горло. «Видишь? — сказала она. — Если так может поступить твоя мать, то чего же ты хочешь от других?»
В 1940 году в шестнадцать лет мама была самой юной участницей турнира Western Open в Индианаполисе. Когда ей исполнилось девятнадцать, она уже дважды играла в национальном чемпионате США в Форест-Хиллс. Она перебралась в Лос-Анджелес, где жила ее лучшая подруга Полин Бетц, великая чемпионка своего времени, и играла в профессиональном Туре. В свободное время она обучала теннису детей и тренировала голливудских знаменитостей, таких как Микки Руни, Гилберт Роланд и Эррол Флинн.
По понятиям моего деда, как и большинства отцов семейств в сороковых годах, его дочери не пристало колесить по всей стране с теннисной ракеткой. От нее ожидали, что она выйдет замуж и создаст семью. Когда дед сказал ей, что пора возвращаться домой, мама, послушная девушка с католическим воспитанием, повиновалась. Вернувшись в Ист-Сент-Луис, мама познакомилась с моим отцом, Большим Джимом Коннорсом, чей отец был мэром Ист-Сент-Луиса. Отец был студентом Университета Нотр-Дам, а потом, в годы Второй мировой войны, служил в ВВС в чине младшего лейтенанта, был инструктором летчиков-бомбардировщиков…
Продолжение следует…
1 комментарий
А где же продолжение?))